Плохая шутка  - Александр Варго

«Уголок, созданный ради меня», – неожиданная мысль заставила Дениса вздрогнуть. По спине побежали мурашки.

Распахнув металлическую дверь подъезда, Денис выскочил во двор. Обернувшись, он посмотрел на темные окна, затем взглянул на тусклое серое небо. Солнце бледным пятном висело в вышине. Денис даже не щурился, глядя на него. Просто желтое пятно, размещенное в нужном месте по воле неведомого художника. Мертвое желтое пятно. День в мире Анку оказался еще более жутким, чем ночь.

Денис поспешно обогнул дом, чуть не наткнувшись на угол заборчика, и выскочил на Остоженку. В этот момент произошло два события. Сначала Дениса ослепило солнце. Такого яркого света он не видел никогда в жизни. Словно перед ним устроили конкурс на звание лучшего сварщика, забыв выдать ему защитные очки. Белизна застилала весь мир вокруг, проникала под сомкнутые веки и теплыми, почти горячими, руками обволакивало его тело. Денис по инерции сделал вслепую несколько шагов вперед и тут же столкнулся с кем-то, кого он не мог разглядеть.

34

Лана почувствовала неожиданный удар в спину и с трудом удержала равновесие. Тяжелый черный пакет, который она держала в руках, выпал, и содержимое полетело на асфальт.

– Вашу мать! – воскликнула она, оборачиваясь. – Разве сложно?..

При виде Дениса, ошарашенного и испуганного, в грязной футболке и покрытых пылью джинсах, все слова куда-то пропали. Лана бросилась ему на шею и крепко, отчаянно, прижалась к нему. Она моментально забыла про пакет на асфальте, про свою небольшую идею, нечаянно подсказанную мальчиком Пашей, про Анкудинова – про все. В какой-то момент знакомства с Денисом врожденное любопытство перестало доминировать в ее мотивации, уступив место новым ощущениям, и она не расстраивалась по этому поводу. Теперь у нее было только одно желание – держать его, никуда не отпускать. Ни на секунду.

Они стояли посреди тротуара, не шевелясь, молча, боясь нарушить хрупкую тишину словами. Пакет лежал на боку, топорщась округлыми формами содержимого. Рядом валялось несколько маленьких, пухлых, словно вздувшиеся осколочные гранаты, пластиковых бутылочек. Люди обходили пару, кто молча, кто бормоча что-то недовольно себе под нос. Обоим было плевать: Денису, который только что видел то, что никому из живущих не суждено было видеть, и Лане, которая не имела ни малейшего представления о том, что произошло, и ее это сейчас совершенно не волновало.

Молчание прервала Лана. Не отрываясь от грязной футболки Дениса, вдыхая запах пыли и пота, она пробормотала:

– Все?

Денис молчал. Лана чувствовала, как медленно, тягуче текут секунды. Одна за другой – невыносимо медленно.

Вместо слов она почувствовала, как прижатая к ее затылку щека шевельнулась. Еще через несколько бесконечно долгих секунд он еле слышно проговорил:

– Все.

Лана внимательно посмотрела ему в глаза. На лице отражалась странная смесь облегчения, торжества и тревоги. Словно Дениса все еще что-то волновало.

Она открыла рот, чтобы прямо спросить его об этом, но Денис, отведя взгляд, кивнул в сторону пакета:

– Это твое?

Лана обернулась.

– Да, ты же мне обещал, и я подумала, что ждать, пока парень исполнит свое обещание – глупо. Поэтому взяла вопрос в свои руки.

Денис присел на корточки и собрал в пакет выкатившиеся бутылочки. Последнюю он повернул в руках так, чтобы видеть надпись на бумажной красно-белой наклейке, отдаленно напоминающей этикетку «кока-колы». Мимолетом Денис вспомнил, что Анку использовал те же цвета на своих конвертах. «Жидкость для розжига» – было написано на пластиковом бочонке.

Денис в недоумении посмотрел на Лану снизу-вверх.

– А зачем?..

– Так и знала, что нужно было брать бензин. Но где же его найдешь в центре Москвы?

Денис приподнял бровь.

– Скажи мне, незнакомка, ты всегда все вопросы берешь в свои руки?

– Больше, чем ты думаешь.

И тут же подумала, что прозвучало это двусмысленно.

Денис встал, растягивая губы в довольной ухмылке:

– Я-то как раз об этом и думаю.

Лана покраснела.

– Тьфу ты, дурак.

Она прижалась к Денису, стараясь скрыть свое смущение, и тихо продолжила:

– Я подумала, что я сделала большую глупость, только тогда, когда купила все это. Не будем же мы поджигать дом? Да и я «засветилась», где только могла. Тетка в магазине на меня посмотрела как на умалишенную. Представляешь, как я выглядела? Набрала целую кучу этой жидкости. Да и консьержка эта в подъезде…

– В каком?

– В первом. И, судя по всему, в единственном.

Денис сначала непонимающе изучал Лану, затем кивнул.

– Угу, единственный.

Он поставил пакет рядом возле ноги.

– Глупость, в общем, – продолжила она. – Но почему-то приперла сюда все это. Давай выкинем бутылки куда-нибудь и пойдем отсюда. С меня хватит этих приключений.

Но Денис покачал головой. Он чувствовал, что нужно было сделать еще кое-что. Довести начатое до конца.

– Ты все правильно сделала.

Лана отодвинулась и взглянула ему в глаза.

– В смысле?

– В смысле мы сейчас устроим этой сволочи чудесное жертвоприношение с костерком и всеми прочими удовольствиями.

– Но ведь ты же не знаешь… Что, если ты спалишь весь дом? Денис, не надо, это все глупости…

Денис взял ее за руку. Лана остановилась. Она посмотрела и удивилась, как изменился Денис – в мелочах, почти незаметных, но изменился. Он стал каким-то более уверенным, умудренным опытом, словно то, что произошло с ним, прибавило ему лет.

Он тихо, но отчетливо, проговорил:

– Я знаю. Он сказал мне.

– Кто он? Анку?

Он медленно покачал головой: вправо, влево и вновь вправо. И ничего не ответил.

35

Денис прошел в квартиру двадцать четыре, держа в руках пакет с бутылками. То странное ощущение безболезненного разряда, сопровождавшего вход в проклятую квартиру, появилось, но было настолько слабым, что Денис не сразу заметил его. Ему снова пришло в голову, что квартира, эта маленькая частичка мира Анку, просто напросто выдыхалась, как пиво в открытой бутылке – слабый запах еще чувствовался, но вкуса уже не было. Денис смог попасть в несуществующий подъезд дома номер шесть «а», но чувствовал, что пройдет час, два, – и это здание для Дениса будет точно таким же, каким оно было для всех остальных – с одним подъездом и шестнадцатью квартирами.

Серые стены, шкаф, тумбочка с телефоном, вешалка точно так же стояли на своих местах, но те блеклые цвета, в которые все это было окрашено, почти полностью размылись, превращая квартиру в выцветшую фотографию.